История

СЪЁМКИ

Титры к сериалу придумали сценаристы Юлий Дунский и Валерий Фрид: в своём сценарии они предложили сразу несколько идей, как они могли бы выглядеть, и уже Игорю Масленникову пришлось выбирать, какими они будут в каждой серии. Воплотил эти идеи художник комбинированных съёмок: в то время не было компьютерной графики и всё делалось кустарным способом.

Виктор Оковитый, художник комбинированных съёмок:

«Я хочу, чтобы титры появлялись на бумаге после проглаживания утюгом», – говорил режиссёр. А я уже думал, как это сделать, где достать старинный английский утюг, как сделать так, чтобы надписи появлялись, чтобы это было в стилистике картины, и так далее. Другой кадр он хотел получить с помощью пульверизатора или одеколона, который разбрызгивал загадочную жидкость, проявля­ющую буквы. А я как раз в это время, в 1978 году, женился, и мне подарили французский одеколон в необычном красивом флаконе. Я его и приспособил для этого варианта появления букв.

Все начальные титры пришлось рисовать. Конечно, это не полностью выдуманный мной шрифт, но стилизованный под 19 век. В то время было мало книг по искусству шрифта. Основным изданием и руководством была книга эстонского каллиграфа Виллу Тоотса «Искусство шрифта» 1966 года издания, да ещё журнал из ГДР "Neue Werbung". Я окончил Московский полиграфический институт (Ленинградский филиал) по специальности художник-график, поэтому тема шрифтов мне знакома. У нас был преподавателем один из последних «мирискусстников» Геннадий Дмитриевич Епифанов, великолепный книжный график, мастер гравюры на дереве. Он придавал, как и все представители «Мира искусства» большое значение каллиграфии, сам создавал оригинальные образцы шрифтов и требовал от нас, студентов, рукописного написания классических образцов. Поэтому для меня это не было неожиданностью. Пришлось придумать начертание этих букв, тем более, что их надо было рисовать очень много, заполняя все листы. Самый быстрый способ в то время – это кисть и коричневая краска для типографской ретуши. Вот так и писал.

Надо заметить, что и всё кадровое наполнение в фильме (визитки, надписи на фото, письма, карты, записки, металлическая накладка на трости доктора Мортимера, рукопись в «Собаке») писалось мной. Но у меня был и конкурент – сам Игорь Масленников. Так как он сам художник, любящий графику и понимающий в этом толк, то некоторые надписи, особенно там, где надо было делать их в кадре, выполнены им. Причём очень профессионально. Финальные титры фильма на фоне моих картинок были выполнены великолепным художником Ольгой Калягиной. Но это был наборный типографский шрифт. Вообще, техника и технология изготовления титров постоянно совершенствовалась и я застал этот эволюционный процесс. От написания на стёклах, вырезания из бумаги, типографского набора до современного компьютерного дизайна, который, к сожалению, уже наскучил. При всём многообразии технических возможностей, потерялось ощущение человеческого участия, присутствия руки мастера (это я, конечно, не про себя).

Большой удачей для картины, по мнению режиссера, стал и художник Марк Каплан. Специально для фильма он изучал иллюстрации Сидни Пэджета, который работал над книгами Конан Дойла при его жизни.

Игорь Масленников, режиссёр:

Я пригласил оформлять картину молодого художника, склонного к западной манере (сейчас он живёт в Голландии), Марка Каплана, с которым мы работали на «Сентиментальном романе». Мы с Марком засели (а ведь я тоже в прошлом был сценографом) за сочинение нашего понимания викторианской Англии. И сделали великое открытие: материальная жизнь России последней трети девятнадцатого века ничем не отличалась от жизни остальных европейцев, англичан в том числе. Конечно, планировка дома в Англии делается до сих пор на двух уровнях. А вот вещи, реквизит, мебель, посуда, ширмы, ковры, газовые светильники, обои, оконные рамы, двери – всё в те времена было едино.

Вещи были подлинные. Цех реквизита на «Ленфильме» не был ещё разворован… А столовое серебро, фарфор и хрусталь приносили из дома.

Мы с оператором Юрием Векслером и Марком Капланом нашли очень правильное пластическое решение для картины – «принцип дагерротипа». Он заключался в том, чтобы не использовать подвижную камеру, панорамирование, наезды, отъезды. Снимать как со штатива: если это общий план – значит, это общий план, потом, если надо – смена на крупный план, и так далее. В этом присутствует некоторая архаика. И постепенно это превратилось в стиль, даже несмотря на то, что Векслер работал со мной не на всех картинах о Холмсе. Но методика была найдена, и мы использовали её в дальнейшем. Это своего рода школа, стилизация, которая, к тому же, мне очень близка – ведь я сам был художником, занимался сценографией.

Марк Каплан, художник-постановщик:

Выбор натуры мы оценивали по шкале «Лондон (похоже) / Лондондерри (не очень)». После окончания съёмок второго фильма, в феврале 1980 года я переехал жить в Голландию. Моя лояльность не подвергалась сомнению, но кто-то испугался и моё имя исчезло с трёх театральных афиш (лишив роялти со спектаклей), а мою мать сняли с кинопроекта. И вот тогда Игорь Масленников предложил моим родителям, кинохудожникам Белле Маневич и Исааку Каплану, продолжить сериал о Холмсе. Я благодарен ему бесконечно. Он переживал, зная о моём предстоящем отъезде. Когда по невнимательности я обставил декорацию старинным гарнитуром из карельской берёзы, он изумился: «Берёза в Лондоне?» Добавив, что если я возражаю, то могу обратиться в Гаагский суд.

По иронии судьбы, много лет спустя Марк Каплан напишет портрет действующего на тот момент Председателя Гаагского суда, который теперь висит там в галерее, рядом с портретами его предшественников.

Василий Ливанов, актёр:

В картине работали знаменитые Ленфильмовские художники, семья Капланов. Начал молодой Марк Каплан, а дальше продолжали его родители – Белла и Исаак. Они создали вот эту замечательно точную атмосферу английского дома викторианской эпохи, квартиры Шерлока Холмса. А поскольку мы там снимались по много часов, мы так вжились, что когда мы приезжали в ленинградские павильоны, нам казалось, что мы возвращаемся к себе домой. Это ощущение во многом определило и нашу актёрскую работу.

И конечно, атмосферу на площадке всегда создаёт прежде всего оператор. И в этом смысле, та тональность, которую задал оператор Юрий Векслер, сохранилась до конца сериала. Юра заболел в середине работы, и какое-то время работали два других оператора, но и они снимали уже в Юриной традиции и задаче, так что атмосфера фильма сохранялась.

Знаменитый профиль Холмса с трубкой придумал тоже Векслер. Он прекрасно рисовал и придумал вот этот план, символ этого образа.

Виталий Соломин, актёр:

Немаловажно было присутствие оператора. Первые серии снимал Юрий Векслер, замечательнейший оператор «Ленфильма», его соображения и замечания все актёры – по крайней мере я – беспрекословно выполняли. Если он говорил «чуть-чуть правее», то надо было «чуть-чуть правее» сделать, иначе свет уходит и получается другое состояние…

Юрий Векслер – это выдающийся оператор, очень талантливый человек, родившийся на «Ленфильме», он ничего не заканчивал, самоучка, но всё знал. Когда актёры приходили на съёмочную площадку, уже весь свет был поставлен. Мы спрашивали: «Как это ты умудряешься так делать?» – «Это система, она создаётся на весь фильм». Иногда ведь приходишь и восемь часов ждёшь, пока оператор елозит по всей площадке, то здесь свет уберут, то там прибавят, и пока не уморят всех актёров – как будто они самые главные – до тех пор не снимают. У него было с самого начала всё поставлено, за ним задержки не было. Конечно, там незаметно что-то ещё происходило – у него была группа замечательная, операторы, световики, все его понимали, быстро делали – но когда мы в комнате репетировали перед съёмкой, он сидел на репетиции, и там что-то соображал своё, что-то подсказывал. Он очень малоговорящий был, но уж если что-то говорил, значит очень правильное и тотчас нужно прислушаться. Изумительный человек…

Рина Зелёная, актриса, так вспоминает о съёмках в своей книге «Разрозненные страницы»:

Меня привлекла идея сделать фильм о Шерлоке Холмсе. Просто удивила мысль, что после всех Сименонов, «знатоков» и современных детективов можно вернуться к Конан Дойлу. Неужели авторы угадали? Неужели зритель захочет увидеть наивность детективов, без садизма, секса и гангстеров?

Мы снимаемся в доме, построенном внутри павильона. Здесь улица, мостовая (отлитые из резины выпуклые булыжники, по которым едут лошади и фиакры). Я живу в доме 221б на Бейкер стрит. Внутри интерьеры начала века – столовая, спальня, деревянные лестницы с балюстрадами. Здесь комнаты мистера Холмса и мистера Ватсона, буфетная. Уют английского быта прошлого века.

Моя роль – это отдельные реплики по всей картине. Мое присутствие тут так же необходимо, как часы в столовой или фигурные подсвечники. И я сама ощущаю себя не персонажем, а предметом, неотъемлемой частью этой обстановки.

Сегодня это время изображает кино всего мира. Италия, Япония, Франция – все схватились за эту моду. И мы не отстаем.

Камин пылает, Холмс (В. Ливанов) сидит в вольтеровском кресле. В углу на полу стоят большие старинные часы, на стенах старые гравюры с видами Лондона, в витринках под стеклом – коллекции бабочек.

Я – квартирная хозяйка и экономка Шерлока Холмса. Меня затягивают в корсет в восемь часов утра, так что дышать уже почти нельзя. Но это ерунда, все можно, и будешь дышать всю смену как миленькая. На мне длинное платье по моде того времени, широкий кожаный пояс с кошелёчком на нем и связкой ключей. Парикмахер Люся сделала мне очаровательную прическу. Волосы когда-то блондинки, а теперь седой дамы, легкие и пушистые, уложены просто и замысловато.

Съемка еще не началась. Устанавливают свет. Я разгуливаю по своим комнатам, стою на маленьком балкончике, у лесенки, десять ступенек которой ведут в столовую. Невольно любуюсь интерьером своей столовой. Большой овальный стол покрыт узорчатой тканой скатертью. Стулья старые (Чиппендейл, что ли?). Перед камином удивительный экран. Это невысокая трехстворчатая ширма красного дерева, в которую вставлены толстые бемские стеклышки с фасетками, в медной оправе. Почему-то стекло хорошо защищает от огня, и в то же время видишь пламя камина. Народу в столовой сейчас много, каждый занят своим делом: рабочий вешает барометр, костюмер застегивает высокую, под горло, жилетку мистеру Ватсону (В. Соломин); гример причёсывает мистера Холмса, который, не обращая на это внимания, повторяет роль. Ставят мебель. Негромкий говор, вопросы по делу, замечания, просьбы. А над всем этим громкие голоса – указания осветителям. Слышу их только я и запоминаю:
– Игорь, поверни. Дай задний фон.
– 12-3 включи!
– Выключи корыто!
– Нина, второй шевели, дай 1-12.
– Так нельзя! Полосы пойдут по комнате.

Я слушаю, как будто голоса из космоса: людей не видно, они где-то в темноте, около своей аппаратуры.
– Ребята, уголёчки проверьте наверху!
– Игорь, у тебя не синий? Включи всё!
– Надо поманипулировать!
– Убери с барометра. Подними выше.
– Опять бликует!
– Вот этот недостаёт.
– Шторки давай! Перекоси!
– Олег, гони уже!

Когда от осветительных приборов в комнате становится нечем дышать, я выхожу в маленькую прихожую, где вижу распахнутое окно на улицу и кресло перед ним. И  я  поддаюсь иллюзии, опускаюсь в кресло у раскрытого окна, чтобы подышать «свежим» воздухом, и тут же вижу установленный за окном огнедышащий «Марс» (осветительный прибор): окно открыто в павильон, а прибор с особым фильтром заливает комнату закатным солнечным светом.

– Рине Васильевне приготовиться!

Я вхожу в столовую:

– Ужасное преступление на Брикстон Роуд, сэр! – говорю я и кладу на стол свежие газеты, даже "Times" того времени (бывало и так в истории киносъёмок, что ОТК на просмотре в руках чиновника чеховского времени мог рассмотреть «Комсомольскую правду»)».

Всю натуру для фильма нашли в Советском Союзе: в Латвии, Эстонии и Ленинграде. Павильон «Ленфильма» служил квартирой сыщика, а натурную декорацию «Бейкер стрит» поначалу предполагалось построить на территории Сосновой Поляны. Но, учитывая климатические условия Ленинграда, строить нужно было фундаментальную декорацию, что совершенно не укладывалось в возможности и условия телевизионного фильма. Поэтому объединение было против строительства декорации на натуре, а группе предложили искать подобную улицу или построить декорацию «Бейкер стрит» в павильоне. В итоге к строительству были приняты павильонные декорации: «Квартира Холмса» (1500 п/м, помост) и «У дома Холмса» (500 п/м).

Виталий Соломин, актёр:

К сожалению, в Англии мы не были, чтобы там снять, тогда нам не дали такой возможности. Весь фильм снимался в Советском Союзе. Снимали и в Риге, затем в Ленинграде – там много особняков, настоящих, есть английские, просто вывезенные из Англии ещё императорской фамилией. Ленинград хранит много европейских зданий, интерьеров, он вообще сделан в европейском плане, так что можно всё снимать. Может быть, лучше было бы и в Лондоне снять, но я потом съездил в Лондон, посмотрел – я думаю, что у нас более английское всё, чем у них там.

Мебель, картины, посуду находили в музеях, покупали у населения. Например, для съёмок были необходимы натуральные цилиндры и котелки. Приобрести их было возможно только у населения через объявление по радио, так как Управление торговли Ленинграда запретило студии покупать вещи через комиссионный магазин, рассчитываться за них наличными студия не имела права. Англичане, увидев фильм, были удивлены: детали, вплоть до сервировки стола – всё достоверно. Трубку Ливанов курит по-настоящему, а вот на скрипке лишь имитирует движения профессионального музыканта, который показал, как это надо делать.

Кстати, трубок в фильме было три. Совершенно одинаковые, они отличались только клеймами. Первую делал знаменитый мастер Фёдоров, по прозвищу "Дед", который ещё для Сталина и Сименона трубки делал. Он сделал первую трубку и почти сразу после этого погиб под колесами троллейбуса. Между съёмками первого и второго фильмов эту трубку украли. Вторую трубку делали ученики Фёдорова. После съёмок какой-то из серий вторая трубка перекочевала в музей Ленфильма. Третью в январе 1982 года за 50 рублей сделал трубочник и телеоператор Ленинградского телевидения Владимир Самарин, чтобы Ливанов мог вручить её принцу Монако, чтобы на телерынке в Монте-Карло фильм был хорошо принят. В итоге Ливанов трубку принцу так и не отдал, и именно эта третья трубка уцелела и хранится у него. Курил он в ней табак "Золотое руно" (хотя, по другой его же версии - "Амфору"). Трубка была такая большая, что её трудно было держать в зубах – в неё влезала треть пачки.

Василий Ливанов, актёр:

Сам-то я трубку обычно не курю, предпочитаю сигареты. Но когда играл Холмса, пришлось, конечно. Это была отличная трубка, сделанная по специальному заказу для фильма мастером Алексеем Борисовичем Фёдоровым. Табачок, помнится, я забивал "Амфору". Хороший был табачок.

Игорь Масленников, режиссёр:

Пиротехник Александр Яковлев изобрёл камин из гипсовых поленьев. Мы с изумлением обнаружили, что можно устроить в павильоне камин, который будет совершенно как настоящий. Из огнеупорного кирпича выкладывалось основание камина, далее пиротехники сооружали металлический колпак с трубой, в основании укладывалась трубка-горелка змеевидной формы, подключенная к газовому баллону. Эту горелку декорировали  раскрашенными гипсовыми поленьями. Размер пламени регулировался вентилем.

Когда понадобился кэб, поначалу хотели переоборудовать имеющуюся на студии двуколку. На студии имелось две двуколки: русская и афганская, но русская была нужна для съёмок другой картины, стало быть, кэб нужно было делать на базе афганской. Но комиссия по утверждению эскизов декораций и костюмов предупредила съёмочную группу о том, что в связи с отсутствием специалиста, цеха студии не могут обеспечить изготовление кэба. Группе пришлось заказать изготовление кэба, а также оконных рам, в сторонних организациях. В итоге два английских кэба были заказаны специально для картины на Ельнинском обозостроительном заводе. Впоследствии один из кэбов был передан картине «Приключения принца Флоризеля», которая вернула кэб в состоянии, непригодном для съёмок, и его пришлось ремонтировать.

Единственными действительно английскими в фильме были панорамные съемки Темзы, которые по заказу Масленникова сделал корреспондент Центрального телевидения в Англии.

Виктор Оковитый, художник комбинированных съёмок:

В «Сокровищах Агры» нужно было снять проезд по Темзе. В Лондон нас, естественно, никто не пускал. Был такой корреспондент Борис Калягин (на самом деле, как следует из дневника И. Масленникова, это был Виталий Ильяшенко, – прим. авт.), от одного из телеканалов он отправился в командировку в Лондон. И мы попросили его снять Темзу. В фильме Темзу в основном изображала Нева. Мост Петра Великого, он же Большеохтинский, отдаленно, в пятом-десятом приближении напоминает Тауэр-бридж на Темзе, и поэтому оператор Юра Векслер достаточно умело снял опоры моста, и с большой натяжкой можно было всё это принять за Тауэр-бридж. Но, кроме того, Калягин снял на 16 мм проезды по Темзе – просто катаясь на прогулочном пароходике. Эти кадры хорошо вошли в ткань картины. Сейчас-то проблем нет – все берут камеру и едут куда угодно, хоть в Африку. А тогда снять натуру за границей было невозможно, и комбинированные съемки спасали.

В фильме «Двадцатый век начинается» есть дом, из которого паровоз выезжает – этого ничего в природе не было. Мы с режиссёром Игорем Масленниковым придумали эскиз, как это всё должно выглядеть. По сценарию, из туннеля выезжает поезд, а на него бросают труп. Это был полностью смоделированный кадр.

В Сосновой поляне сейчас находится участок игрового транспорта – это исторические автомобили и репликары. Репликар – точная копия автомобиля, но трансформер. Первый репликар сделали как раз для картины «Двадцатый век начинается». Очень интересная получилась машина. Кузов можно снимать, ставить другой, делать открытую, закрытую машину.

Квартира на Бейкер-стрит оказалась самой «долгоиграющей» в жизни «Ленфильма»: она строилась четыре раза, поскольку фильмы снимались с перерывами. Для сцены пожара в квартире сыщика в серии «Смертельная схватка» во избежание возгорания студии пиротехники придумали специальные шары, которые по сценарию злоумышленники якобы закидывали с улицы. Были установлены три камеры, чтобы снимать сцену с разных сторон. Через минуту после того, как шары попали в комнату, павильон воспламенился. Поэтому сцена была снята с одного дубля, а Виталию Соломину пришлось пожертвовать ради искусства частью своих волос. Когда пожарные потушили огонь, павильон представлял собой жалкое зрелище, снимать там уже не представлялось возможным.

Долгое время считалось, что боевое искусство баритсу, о котором писал Конан Дойл, на самом деле не существует, и это одна из его литературных выдумок. Это не совсем так. У этой борьбы был реальный прототип – бартитсу, боевое искусство, популярное в Англии в конце XIX века. Однако, во времена съёмки Фильма в СССР о бартитсу никто не знал, поэтому постановщику трюков Николаю Ващилину пришлось с нуля придумать и воплотить все нюансы смертельной схватки между Холмсом и профессором Мориарти. Осмотр предполагаемого места действия у Гегского водопада случился задолго до начала съёмок, затем последовало несколько месяцев поисков и упорных тренировок с актёрами. Подробнее о подготовке и съёмке знаменитой схватки читайте в эссе Николая Ващилина "Как я учил Холмса приёмам борьбы Баритсу". Первоначально на роль Мориарти планировался сам Иннокентий Смуктуновский, но досталась она каскадёру Виктору Евграфову. Побывать в роли каскадера пришлось и Василию Ливанову. Когда поединок Холмса с Мориарти был отснят, Василий Борисович с удовольствием отметил, что заработал гораздо меньше синяков и ссадин, чем мог, не имей он каскадерской закалки (актёр считается мастером по исполнению конных трюков).

Василий Ливанов, актёр:

Было очень тяжело, потому что вся эта драка, кувыркание, катание происходила на камнях – не окатанных булыжниках, а острых горных камешках. Поэтому на нас это отразилось синяками на спине. Но, в общем, травм у нас никаких не было, это самое главное. Грамотно была поставлена сцена.

Анатолий Лапшов, оператор-постановщик (2 фильм):

Водопад, который мы выбрали, так называемый Черкесский водопад над Пицундой, когда мы приехали, оказался маленькой струечкой. Какой же это Рейхенбахский водопад?

Игорь Масленников, режиссер:

Мы нашли жалобный водопад, который потом склеивали из двух половинок. То есть мы снимали вниз как бы середину водопада, а потом снимали снизу вверх тоже как бы середину. А потом монтажом это все превращалось в Рейхенбахский водопад.

Анатолий Лапшов, оператор-постановщик (2 фильм):

Но нам повезло – в какой-то день в горах выпал очень сильный дождь. Мы все ринулись туда и увидели настоящее чудище. Все страшные сцены с водопадом были сняты за один день, потому что он, действительно, был как Ниагара. А потом опять струечка. И дальше сцены снимали, используя маленькую струйку. Но следующим кадром был наполненный водопад, и всё сходило нам с рук.

В Пицунде съёмочная группа жила в Доме творчества писателей. Местные жители могли напроситься в массовку, стать, к примеру, барышней, прогуливающейся по холмам с зонтиком от солнца; артисты ждали шаланды с реквизитом, а пока пили кофе в баре, пахнущем щекочущим запахом придорожных пальм. Василий Ливанов сюда на съёмки приехал с тёщей, и таксист-грузин просил: «Васико, можно я ребятам расскажу? На море – с тёщей!!! С тёщей – на море!!! Они не поверят, генацвале!»

«Когда б вы знали, из какого сора...» – эта цитата вполне могла бы относиться и к работе художников, которые проявляли немалую изобретательность ради привнесения в кадр различных изобразительных нюансов.

Виктор Оковитый, художник комбинированных съёмок:

Сейчас на одном сайте (угадайте с трёх раз, на каком, – прим. авт.) любители сериала о Шерлоке Холмсе обсуждают ляпы. Говорят, что и Лондон-то не Лондон, и надписи на санскрите в «Сокровищах Агры» – ерунда. Когда мы это снимали, я взял учебник и просто переписал что-то оттуда – я же не знал, что спустя 30 лет появится новое поколение людей, которое начнёт все старательно расшифровывать. Я использовал для ларца обычный металлический бухгалтерский ящик, где хранятся деньги, с ручкой сверху. Взял пачку дефицитного к тому времени индийского чая – это было самое доступное изображение. Срисовал с этого чая всех будд, шив и кого надо, и с помощью бутафоров нашего декорационного цеха мы всё отфактурили под индийский ларец, и я сделал надписи.

Ещё один ляп обнаружили – мне очень понравилось – с фотографией. Герой держал в руках фотографию, зритель видел её оборотную сторону с «фирменным знаком» фотографа. Когда снимался «Холмс», сигареты «Мальборо» были достаточно дефицитными, упаковку мало кто видел, и я вырезал для оборота фотографии красивую эмблему с пачки сигарет. В кадре она занимает всего-то сотую часть – так нет, выяснили, увеличили и пригвоздили к позорному столбу, что это с пачек сигарет «Мальборо». А тогда-то этого вообще никто не знал, кроме определённого круга людей, которые по блату доставали эти сигареты блоками. Так что ляпов находили много, но они оправданные: это кино. Что же делать? Всегда идёшь на какие-то допустимые вольности.

Откровением для съемочной группы стал просмотр озвученного материала. Некоторых актёров в фильме пришлось дублировать. В частности, Виктора Евграфова. Для Мориарти требовался вкрадчивый «опасный» голос, и для этого был приглашен Олег Даль. Голоса Борислава Брондукова (инспектор Лейстред) зрителю также не довелось услышать. Будучи выходцем из Украины, он обладал малоросским говором, поэтому его персонажа озвучивал актёр «Ленфильма» Игорь Ефимов. И сделал это так искусно, что даже Брондуков недоумевал: «Ведь это мой голос!»

Светлана Крючкова, актриса:

Однажды во время съёмок был такой казус. Забыли вызвать одну актрису из массовки, как это бывает. Масленников говорит: «Светочка, а вы можете пройти по заднему плану с Ливановым?» А я говорю: «А почему нет?» – «Вашего лица не будет видно». Не помню сейчас, в какой серии, когда он идёт, обнявши женщину («Король шантажа» – прим. авторов). Я говорю: «Эскот, оставьте, Эскот». А он говорит: «В лоб и без выходного пособия».

Не обошлось и без досадных случайностей. Вот, например, какая история произошла на съёмках эпизода со сгоревшим домом фальшивомонетчиков («ХХ век начинается»).

Виктор Оковитый, художник комбинированных съёмок:

Накануне съёмок мы выезжали на выбор натуры к сгоревшим останкам возле переезда, и в это время прошёл красивый красный состав в сторону Финляндии. Сразу пришла идея совместить съёмку с проходом этого, необычного для нас по цвету, поезда. Запомнили время его прохода. В день съёмки пиротехник должен был задымить фон, имитируя паровозный дым, и герои на фоне уходящего поезда  должны были двинуться в сторону сгоревших развалин. Дождались поезда, он появился по расписанию. Когда головная часть состава скрылась из кадра, пиротехник задымил, герои пошли на фоне поезда, но на беду споткнулся и едва не упал Василий Ливанов. Дубль был безнадёжно испорчен. Другого такого состава в этот день не было, поэтому дождались какой-то товарняк советского пошиба и сняли уже с ним – пиротехник снова задымил, и актёры не споткнулись.

 

<>

 

последнее обновление на сайте – 8 июня